Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану
именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою
жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
И
жертвы есть, — по мне это не
жертвы, но я назову вашим
именем, я останусь еще в этом болоте, не знаю сколько времени, буду тратить силы вот тут — но не для вас, а прежде всего для себя, потому что в настоящее время это стало моей жизнью, — и я буду жить, пока буду счастлив, пока буду любить.
Он в первый раз понял тогда всю жестокость и несправедливость частного землевладения и, будучи одним из тех людей, для которых
жертва во
имя нравственных требований составляет высшее духовное наслаждение, он решил не пользоваться правом собственности на землю и тогда же отдал доставшуюся ему по наследству от отца землю крестьянам.
Из приваловского дома Хина, конечно, не ушла, а как ни в чем не бывало явилась в него на другой же день после своей размолвки с Приваловым. Хозяину ничего не оставалось, как только по возможности избегать этой фурии, чтобы напрасно не подвергать нареканиям и не отдавать в
жертву городским сплетням ни в чем не повинные женские
имена, а с другой — не восстановлять против себя Зоси. Хиония Алексеевна в случае изгнания, конечно, не остановилась бы ни перед чем.
Ведь последовательно проведенная точка зрения блага людей ведет к отрицанию смысла истории и исторических ценностей, так как ценности исторические предполагают
жертву людским благам и людскими поколениями во
имя того, что выше блага и счастья людей и их эмпирической жизни.
Тот взгляд на жизнь, который я называю историческим лишь в противоположность частному и который, в сущности, религиозный, — ценности ставит выше блага, он принимает
жертвы и страдания во
имя высшей жизни, во
имя мировых целей, во
имя человеческого восхождения.
Жесткость совсем не есть жестокость, она есть свойство духовное, а не биологическое, —
жертва низшими состояниями духа во
имя высших состояний,
жертва элементарными благами во
имя восхождения и эволюции человека.
Они вытерпели крест твой, они вытерпели десятки лет голодной и нагой пустыни, питаясь акридами и кореньями, — и уж, конечно, ты можешь с гордостью указать на этих детей свободы, свободной любви, свободной и великолепной
жертвы их во
имя твое.
Удэгейцы скалу эту называют Куле-Рапани, а китайцы — Ван-Син-лаза, по
имени китайца Ван Сина — первой
жертвы неосторожности.
Она, изволите видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «всю себя» в
жертву, требовала одного
имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
Меня пленяла
жертва любовью во
имя свободы, как пленяла и свобода самой любви.
Когда я представлял себе мое будущее, когда мечтал о будущем, то чаще всего мне представлялось, что придется страдать и нести
жертвы во
имя убеждений.
Он был одержим одной идеей и во
имя этой идеи требовал
жертвы всем.
Между тем
имя М. С. Корсакова носят на Сахалине селение и большой пост не за какие-либо особенные заслуги или
жертвы, а только потому, что он был генерал-губернатором и мог нагнать страху.]
Они, крестяся во
имя твое, кровавые приносят
жертвы злобе.
Паншин, услышав
имя Лизы, пустился толковать о самопожертвовании, о том, кто более способен на
жертвы — мужчина или женщина.
— Вы больше бы, чем всякая другая женщина, стеснили меня, потому что вы, во
имя любви, от всякого мужчины потребуете, чтобы он постоянно сидел у вашего платья. В первый момент, как вы мне сказали, я подумал было сделать это для вас и принести вам себя в
жертву, но я тут же увидел, что это будет совершенно бесполезно, потому что много через полгода я все-таки убегу от вас совсем.
Смело уверяя читателя в достоверности этого факта, я в то же время никогда не позволю себе назвать
имена совершивших его, потому что, кто знает строгость и щепетильность губернских понятий насчет нравственности, тот поймет всю громадность уступки, которую сделали в этом случае обе дамы и которая, между прочим, может показать, на какую
жертву после того не решатся женщины нашего времени для служебной пользы мужей.
Жму, наконец, с полным участием руку тебе, мой благодушный юноша, несчастная
жертва своей грозной богини-матери, приславшей тебя сюда искать руки и сердца блестящей фрейлины, тогда как сердце твое рвется в маленькую квартирку на Пески, где живет она, сокровище твоей жизни, хотя ты не смеешь и подумать украсить когда-нибудь ее скромное
имя своим благородным гербом.
Жандармский ключ бежал по дну глубокого оврага, спускаясь к Оке, овраг отрезал от города поле, названное
именем древнего бога — Ярило. На этом поле, по семикам, городское мещанство устраивало гулянье; бабушка говорила мне, что в годы ее молодости народ еще веровал Яриле и приносил ему
жертву: брали колесо, обвертывали его смоленой паклей и, пустив под гору, с криками, с песнями, следили — докатится ли огненное колесо до Оки. Если докатится, бог Ярило принял
жертву: лето будет солнечное и счастливое.
И во
имя чего должен я приносить эти
жертвы?
Так что для всякого человека, посредством воинской повинности поставленного в необходимость вдуматься в значение государства, во
имя которого от него требуется
жертва его спокойствия, безопасности и жизни, не может не быть ясным, что для
жертв этих нет уже в наше время никакого основания.
Жертвы эти требуются во
имя государства.
При общей же воинской повинности выходит то, что люди, принесши все требуемые от них
жертвы для того, чтобы избавиться от жестокости борьбы и от непрочности жизни, после всех принесенных
жертв призываются опять ко всем тем опасностям, от которых они думали избавиться, и кроме того та совокупность — государство, во
имя которой личности отреклись от своих выгод, подвергается опять такой же опасности уничтожения, какой прежде подвергалась сама личность.
Если прежде человеку говорили, что он без подчинения власти государства будет подвержен нападениям злых людей, внутренних и внешних врагов, будет вынужден сам бороться с ними, подвергаться убийству, что поэтому ему выгодно нести некоторые лишения для избавления себя от этих бед, то человек мог верить этому, так как
жертвы, которые он приносил государству, были только
жертвы частные и давали ему надежду на спокойную жизнь в неуничтожающемся государстве, во
имя которого он принес свои
жертвы.
— К сожалению, я не тот, которого вы ищете. Вы —
жертва случайного совпадения
имен: тот Томас Гарвей, который вам нужен, сегодня не ночевал. Он записан здесь под фамилией Ариногел Кук, и, так как он мне сам в том признался, я не вижу надобности скрывать это.
Между прочим, Пепко страдал особого рода манией мужского величия и был убежден, что все женщины безнадежно влюблены в него. Иногда это проявлялось в таких явных формах, что он из скромности утаивал
имена. Я плохо верил в эти бескровные победы, но успех был несомненный. Мелюдэ в этом мартирологе являлась последней
жертвой, хотя впоследствии интендант Летучий и уверял, что видел собственными глазами, как ранним утром из окна комнаты Мелюдэ выпрыгнул не кто другой, как глупый железнодорожный чухонец.
Он хотел написать матери, чтобы она во
имя милосердного бога, в которого она верует, дала бы приют и согрела лаской несчастную, обесчещенную им женщину, одинокую, нищую и слабую, чтобы она забыла и простила все, все, все и
жертвою хотя отчасти искупила страшный грех сына; но он вспомнил, как его мать, полная, грузная старуха, в кружевном чепце, выходит утром из дома в сад, а за нею идет приживалка с болонкой, как мать кричит повелительным голосом на садовника и на прислугу и как гордо, надменно ее лицо, — он вспомнил об этом и зачеркнул написанное слово.
— Не говори мне про бога!.. он меня не знает; он не захочет у меня вырвать обреченную
жертву — ему всё равно… и не думаешь ли ты смягчить его слезами и просьбами?.. Ха, ха, ха!.. Ольга, Ольга — прощай — я иду от тебя… но помни последние слова мои: они стоят всех пророчеств… я говорю тебе: он погибнет, ты к мертвому праху прилепила сердце твое… его
имя вычеркнуто уже этой рукою из списка живущих… да! — продолжал он после минутного молчания, и если хочешь, я в доказательство принесу тебе его голову…
Вы, райского вербовщики спасенья,
Во
имя ли любви вы громоздите
Для ваших
жертв священные костры?
Также искал он мудрости в тайнодействиях древних языческих верований и потому посещал капища и приносил
жертвы: могущественному Ваалу-Либанону, которого чтили под
именем Мелькарта, бога созидания и разрушения, покровителя мореплавания, в Тире и Сидоне, называли Аммоном в оазисе Сивах, где идол его кивал головою, указывая пути праздничным шествиям, Бэлом у халдеев, Молохом у хананеев; поклонялся также жене его — грозной и сладострастной Астарте, имевшей в других храмах
имена Иштар, Исаар, Ваальтис, Ашера, Истар-Белит и Атаргатис.
— И вы, граф, имеете духу меня об этом спрашивать, когда я принесла вам в
жертву свою совесть, утратила свое
имя. Со временем меня будет проклинать за вас дочь моя.
Дульчин. Только ты помни, что это твоя последняя
жертва. Теперь для меня настанет трудовая жизнь; труд, и труд постоянный, беспрерывный: я обязан примирить тебя с родными и знакомыми, обязан поправить твое состояние, это мой долг, моя святая обязанность. Успокой своих родных, пригласи их всех как-нибудь на днях, хоть в воскресенье. Я не только их не видывал, я даже по
именам их не знаю, а надо же мне с ними познакомиться.
— В таком случае, — заметил Устинов, — я еще более прихожу к убеждению, что все это — дело чьей-то гнусной шутки,
жертвою которой сделаны Полояров и мое
имя.
На баррикадах вы жертвуете только собою и получаете в награду красивое
имя отважного героя; здесь же вы точно так же жертвуете собою, даже лучшею частью своего нравственного я, своим
именем, своей честью, и охраняете сотни, тысячи людей, спасаете от погибели, может быть, самое дело и в награду за все несете общественное презрение слепых глупцов и непосвященных, пользуетесь
именем подлеца и шпиона: в чем же более
жертвы?
Ведь Глава христианского жречества, Верховный Архиерей, есть вместе и Агнец, и Его
именем восклицает иерей, приносящий бескровную
жертву: «Твоя от Твоих Тебе приносяще за всех и за вся».
Приму и это. Еще не нарекла меня своим
именем Земля, и не знаю, кто я: Каин или Авель? Но принимаю
жертву, как принимаю и убийство. Всюду за тобою и всюду с тобою, человече. Будем сообща вопить с тобою в пустыне, зная, что никто нас не услышит… а может, и услышит кто-нибудь? Вот видишь: я уже вместе с тобою начинаю верить в чье-то Ухо, а скоро поверю и в треугольный Глаз… ведь не может быть, честное слово, чтобы такой концерт не имел слушателя, чтобы такой спектакль давался при пустом зале!
Человек то совершает
жертву своим призванием в познании или искусстве во
имя ценностей религиозных, во
имя аскетического подвига и достижения большого личного совершенства, то жертвует своим личным совершенством во
имя творчества поэта или философа.
Тогда она требует отречения и
жертвы всяким творческим вдохновением, хотя бы то было вдохновение любви к ближнему, во
имя отвлеченной идеи личного совершенства и богопослушания.
Но Бог тут есть отвлеченная идея, во
имя которой приносят в
жертву людей.
Но
жертва любовью, подавление ее в себе во
имя творчества может явиться источником человеческого творчества.
И во
имя этой отвлеченной любви люди готовы принести в
жертву ближних, живого человека.
Нужно умирать. Не смерть страшна мне: жизнь холодная и тусклая, полная бесплодных угрызений, — бог с нею! Я об ней не жалею. Но так умирать!.. За что ты боролся, во
имя чего умер? Чего ты достиг своею смертью? Ты только
жертва,
жертва бессмысленная, никому не нужная… И напрасно все твое существо протестует против обидной ненужности этой
жертвы: так и должно было быть…
Религиозная формация русской души выработала некоторые устойчивые свойства: догматизм, аскетизм, способность нести страдания и
жертвы во
имя своей веры, какова бы она ни была, устремленность к трансцендентному, которое относится то к вечности, к иному миру, то к будущему, к этому миру.
Принцип аскезы должен быть определен не по воздержанию, ограничению потребностей, отказу от благ мира, не по
жертве собой во
имя Бога и ближних, а по отношению к миру и человеку, к множественному, противополагаемому Единому.
Жертва эта совсем не такая легкая: она предполагает большую свободу духа и отречение от буржуазного устроения, от буржуазного общения во
имя иного мира и иного общения.
Творчество религиозное проходит через
жертву и собственным совершенством, и совершенством культуры во
имя создания нового бытия, продолжения дела Божьего творения.
Сразу высказанное Елизаветой Петровной мнение, что Дмитрий Павлович Сиротинин —
жертва несчастья, интриг негодяев, и что в скором времени все это обнаружится, и его честное
имя явится перед обществом в еще большем блеске, окруженным ореолом мученичества, конечно, приятно подействовало на сердце любящей матери, но, как мы знаем, не тотчас же оказало свое действие.
Но
жертва в христианстве никогда не есть
жертва во
имя благополучия людей, во
имя добродетелей буржуазных, а —
жертва во
имя Бога и во
имя ценностей творческих, ценностей восхождения.
Эстетизм хотел быть всем, быть другой жизнью, он переливался за границы искусства, он жаждал претворения бытия в искусство, отрешения от бытия,
жертвы жизнью этого мира во
имя красоты.